— Нас пытались убить…

— Приказ тикуй-рикуки отдал Сипактональ, я не знала о вашем появлении, пока не пришло сообщение по хохха-связи. Но разве вы не воины? Разве Посланник не в состоянии отбиться от простых смертных? — В голосе Тааль прозвучала насмешка. — Для чего вам понадобилось демонстрировать мбоа Уэтлю с его дружиной? Достаточно было приказать ему привести вас ко мне.

Сухов покосился на Толю, пожал плечами, и тот вежливо пояснил:

— Мы новички и многому еще учимся. Я — Наблюдатель своего хрона, как и вы, а он… он Посланник, но не посвящен Пути.

Жрица покачала головой так, что качнулись груди, притягивающие взор, задумчиво произнесла:

— Да, вы странная пара… Ситаль не выпустит вас живыми, если узнает, что Посланник не посвящен. Тем более что он тоже получил задание от Синклита Четырех уничтожить вас, если вы не появитесь здесь. Чудо, что он не вмешался, когда решался вопрос, кого посылать для встречи — его воинов или тикуй-рикуки.

Гости переглянулись.

— А ты хотел поучиться у него бою на мечах, — сказал Такэда ехидно.

— Но он первый меч империи!

— О да, Сипактональ — первый меч империи, — кивнула Тааль, — но Уэтль — первый меч Астаамтотля! О чем не знает никто, хотя Ситаль и догадывается. Вот у саагуна есть чему поучиться.

Сухов и Такэда снова переглянулись. Они еще не забыли бой у кладбища с каменными головами, и у обоих мелькнула одна и та же мысль: уж если Уэ-Уэтеотль там не показал ничего примечательного, то чего стоит его слава первого меча планеты? Жрица поняла их молчание правильно.

— Уэтль — мой третий муж, я хорошо знаю его возможности. Вероятно, он инсценировал бой, иначе в живых вы бы не остались. К сожалению, и в его отряде есть глаза и уши Ситаля, поэтому он знает правду.

— Зачем же Повелитель отдал саагуна на заклание, зная, что он такой большой воин?

— Повелитель — не первое лицо государства, это во-первых. А во-вторых, почти никто не знает о способностях Уэтля, он их не афиширует. А настоящий тлатоани в нашем государстве — Сипактональ Уиштотли, брат Мишкоасацина, зять Уэмака, главный сборщик дани и… агент-осведомитель ЦРУ. Если завтра вы останетесь живы — а он самолюбив и хочет убить вас сам, не прибегая к помощи раруггов, — в Шаданакар пойдет сигнал о вашем пребывании здесь, и тогда встреча с Хуббатом неизбежна.

— Вы и об этом знаете?

— Слухом земля полнится. Если не верите в свои силы — уходите, я дам вам такую возможность.

Молчание длилось всего несколько секунд, Такэда стоял ни жив ни мертв, ожидая, что скажет Сухов, но тот произнес всего два слова: «Я — Посланник», и тон его речи подействовал даже на жрицу с фигурой богини молодости.

— Хорошо, отдыхайте, вас проводят. Пока вы у меня, вы в безопасности. Все ваши желания будут исполнены.

— Найдите Уэ… э-э… саагуна.

— Уэтля? Зачем?

— Я хотел бы поговорить с ним… кое о чем. — Сухов преодолел желание скрыть правду и твердо глянул в прорези золотой маски. — Если он согласится, я хотел бы получить пару уроков до завтрашнего дня.

— Хорошо, — после недолгого размышления сказала жрица; по ее мнению, Посланник должен был обладать большим могуществом, чем дает знание приемов боя на мечах, но скрывать удивление она умела. — А ваше желание, Наблюдатель?

— Поговорить с вами, как Наблюдатель с Наблюдателем, — учтиво произнес Такэда. — Нет большего наслаждения, чем обмен информацией.

— И это выполнимо, — кивнула Тааль. Хлопнула в ладоши и сказала, когда из-за какого-то ковра выскользнула служанка:

— Проводи воина в додзе.

— Тренировочный зал, — перевел лингвер.

Но зал оказался внутренним двориком со специальным кольцом для игры в мяч и настоящей гимнастической стенкой. Показав его, служанка отвела Сухова в длинную прямоугольную комнату с узкими окнами в стенах и на потолке, с гладким деревянным полом и стенами, обитыми деревянными панелями.

— Можете заниматься здесь, господин, или во дворе.

Сухов задержал служанку:

— А почему твоя госпожа носит маску?

Девушка бросила испуганный взгляд на дверь, прошептала: «Артхурон», — и исчезла.

— Заклятие, — отозвался лингвер и после паузы добавил:

— Болезнь наговора.

Никита машинально взглянул на эрцхаор: перстень подмигивал оранжевым пятиугольником, отмечая появление всплеска магического поля. Где-то недалеко, может быть даже в пределах города, появился некто, колдун или знахарь, магически вооруженный Вестник Собора Веера или слуга Хаоса, добрый или злой. Кто именно, индикатор определить не мог.

Слабо дернулась жилка на плече, там, где темнела звезда Вести.

— Слышу, — усмехнулся Никита.

Вечером они встретились сначала в трапезной, потом в комнате отдыха, отведенной им в качестве опочивальни: Никита — после трех часов тренинга и лаконичных разговоров с Уэ-Уэтеотлем, а также после купания в бассейне с горячей водой, Такэда — после беседы с Тааль и прогулки вокруг дома и храма богини Науатль.

Кормили их отдельно от слуг и других обитателей дома, изредка мелькавших в глубине коридоров. Вино называлось майяуэль и приготовлялось, по словам Такэды, из меда, каких-то трав и корней растения магеи. Оно прекрасно утоляло жажду и создавало тонизирующий эффект. Подавалось вино в глиняной бутыли в форме быка, рога которого служили горлышками. Затем в горшках-тикоматес подали эмпанадас — блюдо из маисовой муки и дичи, а на небольших подносах — накатамалес, маисовые лепешки, смазанные жиром. Заканчивал ужин поданный в широких чашках-пиалах напиток из шоколада с хрустящими воздушными шариками из сладкой кукурузы.

В комнате отдыха, пушистой от обилия ковров из птичьих перьев и хлопковых подушек по стенам, где стояла одна широкая кровать, сложенная из высоких — по колено — мягких и упругих кубов (как оказалось, из каучука), Никита сразу бросился на кровать, а Такэда присел рядом, пребывая в возбуждении, что мог бы заметить и не слишком внимательный человек. Он и впечатлениями начал делиться первым, не дождавшись от Сухова традиционного «ну, как?».

— Никогда не думал, что Наблюдателем может стать женщина с таким ярко выраженным эгоистическим и жестоким характером!

— Почему жестоким? — лениво полюбопытствовал Никита. — Откуда это видно? Она властолюбива, это заметно… Зато красива, но попробовала бы жрица храма Науатль быть нерешительной и доброй. О морали индейцев я наслышан, так что давай о чем-нибудь другом.

— Мы беседовали в основном об истории создания индейских государств и об их общественно-политическом устройстве. Тебе это интересно?